Замечания и предложения направляйте
mail@mesniki.ru
mail@mesniki.ru
Великая княгиня Мария Николаевна
06.08.1819-09.02.1876
Первая и любимая дочь императора Николая I. В 1839 году вышла замуж за
Максимиллиана, герцога Лейхтенбергского (1817-1852).
Оплакав и похоронив в ноябре 1852 года своего преждевременно скончавшегося супруга Максимилиана Лейхтенбергского (ему только исполнилось 35 лет), любимая дочь царя, президент Императорской академии художеств, председатель «Общества поощрения художников» великая княгиня Мария Николаевна погрузилась в меланхолию. Но довольно скоро воспрянула духом и опять стала появляться на публике, принимать у себя и с присущей ей энергией заниматься делами Академии художеств. Казалось, что время залечило душевные раны вдовы, что герцогиня Лейхтенбергская теперь лишь лицо общественное, а ее женские заботы — воспитание дочери и четырех сыновей.
Однако не только «лучший лекарь» — время сыграло свою роль. Была и еще одна причина, преобразившая Марию Николаевну. Она полюбила.
Ее возлюбленным стал представитель славного рода купцов и дворян, меценатов и благотворителей граф Григорий Александрович Строганов (1824-1879).
Свои близкие отношения дочь царя и молодой граф держали в тайне. Но Мария Николаевна, отличавшаяся решительным характером и христианским благочестием, не хотела уподобляться какой-нибудь «даме полусвета» и проводить ночи с мужчиной без церковного благословения. Она для этого была слишком горда и самолюбива.
У великой княгини возникло намерение обвенчаться. Формально после истечения годичного траура по скончавшемуся супругу она имела на это право. Если бы не одно обстоятельство: Мария Николаевна — царская дочь. Требовалось согласие отца. Но чтобы его получить — о том не могло быть и речи! Николай I всю жизнь старался придерживаться убеждения, которое стремился внедрить и в умы подчиненных: государственные законы надлежит выполнять неукоснительно. Уклоняющихся должна настигать кара. Это касалось всех подданных, но в особой степени царских родственников. Они на самом верху, на виду; здесь особый счет.
Этому правилу учил детей сызмальства. И в своем завещании заклинал отпрысков «любить и чтить своего Государя от всей души, служить Ему верно, неутомимо, до последней капли крови, до последнего издыхания, и помнить, что Им надлежит примером быть другим верноподданным, из которых они первые».
Все дети Николая I знали, как он возмущался скандальной женитьбой брата Константина. Тот преступил закон, нарушил правило, и вот результат — волнения в Петербурге.
И другая история еще была свежа в памяти. В 1851 году брат супруги наследника престола цесаревны Марии Александровны — принц Александр Гессенский обвенчался с графиней Юлией фон Гауке. Двадцативосьмилетний принц происходил из рода владетельных правителей (сын великого гессенского герцога Людвига II), а его двадцатишестилетняя жена «к избранным мира сего не принадлежала». Она была дочерью Маврикия Гауке, родом венгра, сына цирюльника, получившего на русской службе дворянство и генеральский чин и погибшего во время польского восстания 1830 года.
Казалось бы, свадьба принца Гессенского не имеет касательства к русским делам. Однако Николай I так не считал. Александр — царский родственник, и здесь важно все. Императора чрезвычайно разгневал и сам факт женитьбы, и то, что его даже не сочли нужным заблаговременно о ней оповестить. Он узнал о случившемся лишь после того, как 14 октября 1851 года в австрийском городе Бреславле состоялось венчание.
Через две недели Александру Гессенскому, находившемуся на русской военной службе, сообщили царскую волю: ему на год запрещено возвращаться в Россию, а его супруге — навсегда. Император Николай Павлович всегда воспринимал морганатические браки чуть ли не как личное оскорбление. Трудно даже вообразить, какой бы гнев вызвало известие о намерении дочери Марии. То, что она — любимица, ничего не меняло. Отец не делал никаких скидок в своих требованиях для детей. Сердечные склонности никакой роли не играли. Все личное должно остаться на потом. Главное же — долг. Мария Николаевна за свою жизнь так измучилась «царскородным служением»: вышла замуж, не испытывая к супругу сильного влечения. Оно и потом не появилось.
Сын пасынка Наполеона герцог Лейхтенбергский был такой сухой, напыщенный, да к тому же и хворал постоянно. Великая княгиня могла бы на пальцах перечесть светлые моменты их супружества. Лишь с графом Строгановым она поняла, что значит любить, узнала, что значит быть любимой.
Граф — образованный, учтивый, тонкий ценитель красоты. И дочь царя, тридцатипятилетняя вдова, трепетала при встрече с ним, как какая-нибудь несмышленая провинциальная барышня, увидевшая наяву свою заветную мечту — героя модного французского романа о средневековых рыцарях.
Граф Григорий Александрович и стал ее рыцарем. Их связь началась еще при герцоге Лейхтенбергском, а после смерти супруга великая княгиня уже не представляла себе жизни без «Жоржа».
Позже ее наперсница и задушевная подруга Татьяна Борисовна Потемкина (1801—1869) на упреки в «недостойном попустительстве» этому браку говорила, что «темперамент Марии Николаевны не позволяет ей обходиться без мужа, не впадая в грех».
Так или иначе, но царская дочь приняла решение, которому возлюбленный не смел перечить, хотя понимал, что рискует очень многим. Не исключено, что ему скоро придется коротать свои дни в изгнании в каком-нибудь «Богом забытом» уголке дикой Сибири. Причем ссылка — далеко не самое трашное, не исключался и «белый камень» (надгробие).
Граф со смирением, не ропща, согласился на свою участь, так как давно уже любил Марию и ради нее был готов ко всему.
Летом 1854-го в уединенном селе Петербургской губернии Гостилицах, в церкви родового имения Татьяны Борисовны Потемкиной, состоялось обручение, а 4 ноября того же года царская дочь пред алтарем соединила свою жизнь с графом Строгановым.
Свидетелями по чину бракосочетания были: князь Василий Андреевич Долгоруков (1804—1868) и граф Михаил Юрьевич Виельегорский (1787—1856). Первый был военным министром, и раскрытие его участия в церемонии неминуемо привело бы к крушению всей служебной карьеры. Но за сестру так просил брат-наследник великий князь Александр Николаевич, что князь, питавший к цесаревичу огромную симпатию, не устоял.
Второй же свидетель, Михаил Юрьевич Виельегорский, доводился старшим братом управляющему двором великой княгини Матвею Юрьевичу, и поначалу Мария Николаевна к своему управляющему с деликатной просьбой и обратилась. Но граф испугался и предложил на эту роль своего брата, известного столичного «любителя муз», композитора и скрипача-любителя (по определению композитора Шумана, «гениальнейшего из дилетантов»).
Михаил Юрьевич слыл человеком рассеянным, «немножечко не от мира сего», и государь вряд ли подверг бы его тяжелому наказанию.
Брачная церемония проходила в домовой церкви великой княгини в самом центре Петербурга — в Мариинском дворце. Со священником тоже вышла вначале «закавыка». Духовник Марии Николаевны отказался. Сослался на то, что «не имеет права» совершать церковные церемонии без оповещения о том своего прямого начальственного иерарха — протопресвитера всех придворных церквей Василия Борисовича Бажанова.
Опять пригласили сельского священника из Гостилиц. Тот, не мудрствуя, быстро сладил дело, вслед за тем сразу же подал в отставку, получив от молодоженов щедрое вознаграждение.
Помолвка и венчание великой княгини держались в большой тайне. Хотя о ней было известно многим, но никто не обмолвился и словом. Все прекрасно понимали: царский гнев мог настичь не только тех, кто организовывал противозаконное действие, но и тех, кто был осведомлен, но молчал.
Царь так ничего и не узнал. Трудно сказать, коль долго оставался бы под спудом тайный брак старшей дочери царя; рано или поздно,-но история непременно стала бы достоянием гласности. Светский мир слишком мал и слишком прозрачен, а придворные не умели хранить секретов.
Главные действующие лица и соучастники брачной церемонии кто с ужасом, кто с обреченным безразличием ждали неминуемой развязки.
Лишь одна Мария Николаевна была свежа, бодра, демонстрируя неизменно хорошее настроение. Она добилась своего, была более чем умиротворенна. Своего супруга уверяла, что «со временем все объяснит Папа», не сомневаясь, что «сумеет убедить его» принять свершившееся.
Через несколько месяцев развязка действительно наступила, но совсем не такая, какой опасались тайно обвенчанные. В свои неполные 59 лет покинул земные чертоги грозный царь.
Николай I скончался вскоре после полудня 18 февраля 1855 года, лежа на походной железной кровати в небольшой комнате, «в одно окно», на первом этаже Зимнего дворца, укрытый простой солдатской шинелью. Легкое простудное заболевание перешло в пневмонию. К 16 февраля положение стало очень тяжелым, а через день — безнадежным. 18 февраля в 20 минут первого часа пополудни царя не стало.
На престоле оказался новый император — Александр II. Похороны же усопшего прошли 5 марта 1855 года. Венценосцем стал человек, не только знавший о противозаконном поступке своей сестры, но и способствовавший ему.
Мария Николаевна обсудила ситуацию с братьями — царем и Константином, и все они склонились к мнению, что рано или поздно, но о браке необходимо сообщить публично. Решили выждать несколько месяцев траура, а уж тогда и оповестить. Александр II не видел ничего предосудительного в подобном. Сестра Мэри имеет право на счастье. С этим трудно было спорить, но оставалось одно препятствие — закон. Однако император был уверен, что если вся фамилия придет к согласию, то можно будет рассматривать этот брак как исключение.
Самое сложное было открыть все Мама. Несколько раз обдумывали с сестрой, как поделикатней обставить дело. Но все решилось неожиданным образом. В начале апреля 1855 года Александре Федоровне рассказали. Царь был вне себя от гнева, пытался выведать, кто донес, но так ничего и не узнал. Новость потрясла царицу-вдову. Она только немного стала приходить в себя после похорон супруга, и вдруг новый удар. Больная и сломленная Александра Федоровна сперва не поверила, но, когда сомнений не осталось, обливаясь слезами, произнесла горькие и необычно для нее резкие слова: «Я думала, что со смертью императора я испытала горе в его самой горькой форме; теперь я знаю, что может быть горе еще более жестокое — это быть обманутой своими детьми».
Упреков никому не высказывала, но однажды при детях, глядя на дочь Марию, обронила, что ей «теперь так трудно жить», ибо «ее постоянно обманывают». Потрясение матери подействовало на детей как ушат холодной воды. Тема тайного брака была «изъята из обращения» на несколько месяцев. Однако Мария Николаевна обладала твердым характером («вся в отца») и в начале 1856 года убедила брата-царя вернуться к «больному вопросу». Мама в тот момент находилась на лечении за границей, и можно было надеяться, что родня с пониманием и сочувствием отнесется к намерению Марии Николаевны, которое поддерживали братья царя. Но на семейном совете случилось непредвиденное.
Резко против выступила тетка, нидерландская королева Анна Павловна, которая без обиняков заявила Александру II: «Ваше Величество в то время были первым подданным Вашего Отца и не должны были изъявлять согласия на свадьбу, которую Он не дозволял и которая совершилась втайне от него. Теперь Вы сами царствуете: что бы Вы сказали, государь, если бы Вас послушались таким образом? Я полагаю, что брака моей племянницы, а вашей сестры признавать официально невозможно».
После монолога королевы воцарилось молчание. Аргументов у противоположной стороны не нашлось. Тема была исчерпана и никогда уже больше не поднималась.
Великая княгиня Мария Николаевна и граф Григорий Строганов так все последующие годы и прожили вместе, оставаясь тайно обвенчанными.
Их дочь Мария Григорьевна (1861—1908), приходившаяся племянницей Александру II и кузиной Александру III, никакими «законными» родственными привилегиями не обладала, хотя она и ее муж В.А. Шереметев (1847—1893), полковник, командир Императорского конвоя, пользовались несомненным расположением при дворе Александра III.
Источник: Боханов А.Н. Романовы: сердечные тайны. М., 2004.
…. От нее я отправилась к великой княгине Марии Николаевне, которой была обязана своим назначением ко двору. Я застала ее в роскошном зимнем саду, окруженной экзотическими растениями, фонтанами, водопадами и птицами, настоящим миражом весны среди январских морозов.
Дворец великой княгини Марии Николаевны был поистине волшебным замком, благодаря щедрости императора Николая Павловича к своей любимой дочери и вкусу самой великой княгини, сумевшей подчинить богатство и роскошь, которыми она была окружена, разнообразию своего художественного воображения. Это была, несомненно, богатая и щедро одаренная натура, соединявшая с поразительной красотой тонкий ум, приветливый характер и превосходное сердце, но ей недоставало возвышенных идеалов, духовных и умственных интересов.
К несчастью, она была выдана замуж в возрасте 17 лет за принца Лейхтенбергского, сына Евгения Богарне, красивого малого, кутилу и игрока, который, чтобы пользоваться большей свободой в собственном разврате, постарался деморализовать свою молодую жену. В общественной среде петербургского высшего света, где господствуют и законодательствуют исключительно тщеславие, легкомыслие и стремление к удовольствиям, деморализация — не трудное дело.
В этом мире, столь наивно развращенном, что его нельзя даже назвать порочным, среди жизни на поверхности, жизни для внешности, нравственное чувство притупляется, понятия добра и зла стираются, и вы встречаетесь в этих сферах со своеобразным явлением людей, которые, при всех внешних признаках самой утонченной цивилизации, в отношении кодекса морали имеют самые примитивные представления дикарей.
К числу таковых принадлежала и великая княгиня. Не без неприятного изумления можно было открыть в ней, наряду с блестящим умом и чрезвычайно художественными вкусами, глупый и вульгарный цинизм. Мне кажется, однако, что, несмотря на сплетни, которые она вызывала, цинизм ее проявлялся скорее в словах и манерах, чем в поведении.
Доказательством служит настойчивость, с которой она стремилась урегулировать браком свои отношения к графу Строганову, с которым она тайно повенчалась тотчас после смерти герцога Лейхтенбергского, хотя этот брак подвергал ее настоящей опасности, если бы он стал известен отцу.
Император Николай Павлович имел достаточно высокое представление о своем самодержавии, чтобы в подобном случае насильственно расторгнуть брак, послать графа Строганова на верную смерть на Кавказ и заточить свою дочь в монастырь.
К счастью, он никогда не подозревал о событии, которое навсегда оттолкнуло бы его не только от любимой дочери, но также и от наследника и наследницы, которые содействовали этому браку.
Говорят, что бракосочетание состоялось в домовой церкви г-жи Потемкиной. Ум великой княгини был живой и веселый, она умела вести беседу и явно старалась напускной простотой и фамильярностью заставить своих собеседников чувствовать себя свободно. Но на меня, по крайней мере, эта непринужденность по заказу никогда не действовала благоприятно. Наоборот, фамильярность великой княгини стесняла меня больше, чем несколько холодная и полная достоинства сдержанность цесаревны.
Хорошо, когда великие мира сего забывают на время свое величие, если они могут искренно это сделать, но они никогда не должны притворяться, что забывают его; иначе это создает фальшь, которая тотчас же отражается на окружающих.
Вот мысли, внушенные мне обращением великой княгини Марии Николаевны, с которой я никогда не могла разговаривать непринужденно, несмотря на все ее усилия поднять меня на уровень с собой….
Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора. – М., 1990.
Граф
Григорий Александрович Строганов (16 июня 1824 — 6 февраля 1878) — обер-камергер,
В 1843 году из камер-пажей произведен в корнеты Конной гвардии.
Адъютант военного министра А. И. Чернышева, с 1846 года поручик. Впоследствии тайный советник, обер-камергер, шталмейстер двора Его Величества, председатель Главного общества российских железных дорог, почётный опекун Санкт-Петербургского опекунского совета, попечитель Демидовского дома призрения трудящихся и Николаевской детской больницы
Григорий Александрович умер 6 февраля 1878 года от рака желудка, был похоронен в Сергиевой пустыни.
В первом браке с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским у Марии Николаевны родилось семеро детей:
- Александра (1840—1843), герцогиня Лейхтенбергская, умерла в детстве;
- Мария (1841—1914), княжна Романовская, в 1863 вышла замуж за Вильгельма Баденского, младшего сына герцога Баденского Леопольда;
- Николай (1843—1891), 4-й герцог Лейхтенбергский;
- Евгения (1845—1925), княжна Романовская, вышла замуж за А. П. Ольденбургского
- Евгений (1847—1901), 5-й герцог Лейхтенбергский, был женат первым браком на Дарье Константиновне Опочининой (1845—1870), вторым браком с 1878 года на Зинаиде Дмитриевне Скобелевой (1856—1899), сестре генерала Скобелева;
- Сергей (1849—1877), герцог Лейхтенбергский, убит в Русско-турецкую войну;
- Георгий (1852—1912), 6-й герцог Лейхтенбергский, был женат первым браком на Терезе Ольденбургской (1852—1883), вторым браком на Анастасии Черногорской (1868—1935).
Дети от второго брака:
- Григорий Григорьевич (1857—1859), граф Строганов;
- Елена Григорьевна (1861—1908), графиня Строганова, замужем сначала за Владимиром Алексеевичем Шереметевым (1847—1893), флигель-адъютантом, командиром императорского конвоя; затем — за Григорием Никитичем Милашевичем (1860—1918), офицером свиты Его императорского величества.