Бенуа А. Н. Вечер на взморье.	А Бенуа Морской берег в деревне Бобыльской	А.Бенуа - Вид на Финский залив

Лео́нтий (Людвиг) Никола́евич Бенуа́
(11 (23) августа 1856 — 8 февраля 1928)

русский архитектор периода эклектики, крупный педагог. Член-основатель (1903) и почётный председатель Общества архитекторов-художников, редактор журнала «Зодчий» (1892—1895). Представитель художественной династии Бенуа. Последний частный владелец «Мадонны Бенуа» и имения Котлы.  Сын видного архитектора Николая Леонтьевича Бенуа и Камиллы Кавос. Учился в петербургской Академии художеств (1875—1879) у А. И. Резанова, Д. И. Гримма, А. И. Кракау. Завершил курс обучения в Академии в 1879 году, за год до положенного срока, при этом получил большую золотую медаль (классный художник первой степени). По окончании Академии художеств женился на Марии Александровне Сапожниковой, дочери состоятельного астраханского купца-рыботорговца. Именно от тестя получил во владение работу Леонардо да Винчи, ныне известную как «Мадонна Бенуа», а от тёщи — половину дворянского имения Котлы. В 1883 году Леонтий Бенуа был принят на должность адъюнкт-профессора в Институт гражданских инженеров. В 1885 году был удостоен звания академика, а в 1892 году — профессора архитектуры (за проект церкви Св. Георгия в Гусь-Хрустальном). В 1893 году приглашён в Академию художеств на должность руководителя одной из мастерских архитектурного отделения Высшего художественного училища. В училище он восстановил занятия акварельным рисунком для архитекторов, ввел лепку, предлагал учредить мастерскую монументальной живописи и начать преподавание технологии художественных работ. Преподавать Л. Н. Бенуа начал еще студентом в Рисовальной школе Общества поощрения художеств (1879—1884). В дальнейшем преподавал в Институте гражданских инженеров (1884—1892, также 1920—1927), в Академии художеств (профессор с 1892 года; в 1903—1906 и 1911—1917 годах также был ректором Высшего художественного училища), в Свободных художественных мастерских (профессор с 1918 года). С 1905 года — действительный статский советник[3]. Среди учеников Л. Н. Бенуа — В. Г. Гельфрейх, В. И. Дубенецкий, Ф. И. Лидваль, М. С. Лялевич, О. Р. Мунц, В. А. Покровский, Л. В. Руднев, И. А. Фомин, С. Е. Чернышёв, Э. Е. Шталберг, В. А. Щуко, А. В. Щусев. 13 августа 1921 года Л. Н. Бенуа был арестован с сыном Владимиром и дочерьми Ниной и Екатериной по делу «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Обвинялся «в сношениях с английской и финляндской разведкой» (поводом для обвинения стала переписка с дочерьми Ниной и Ольгой, тайно выехавшими в Выборг). В 1922 году по ходатайству юридического отдела «Помполита» был освобожден из тюрьмы.[4] Леонтий Николаевич Бенуа скончался 8 февраля 1928 года, был похоронен в некрополе Новодевичьего монастыря. В конце 1950-х годов его прах был перенесён на Литераторские мостки Волковского кладбища.
По проекту Леонтия Николаевича Бенуа были возведены дачи: его брата, морского офицера Михаила Николаевича, его собственная и его зятя А.Э. Мейснера. Дача М.Н. Бенуа и ее оранжерея, построенные в 1892 г., сохранилась. Дачи самого Л.Н. Бенуа и А.Э. Мейснера сгорели в 1919 году.

Дача Михаила Бенуа		Дачи Л.Н. Бенуа и А.Э. Мейснера	Дача Альберта Бенуа

Александр Николаевич Бенуа
21 апреля [3 мая] 1870— 9 февраля 1960)
русский художник, историк искусства, художественный критик, основатель и главный идеолог объединения «Мир искусства».
Сын архитектора Николая Леонтьевича Бенуа и его жены Камиллы, дочери архитектора А. К. Кавоса.
Начальное образование получил в гимназии Человеколюбивого общества, окончил гимназию Мая. Некоторое время учился в Академии художеств, также занимался изобразительным искусством самостоятельно и под руководством старшего брата Альберта.
В 1894 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1894 году начал свою карьеру теоретика и историка искусства, написав главу о русских художниках для немецкого сборника «История живописи XIX века». В 1896—1898 и 1905—1907 годах работал во Франции. Стал одним из организаторов и идеологов художественного объединения «Мир искусства», основал одноимённый журнал. Знаменитый художественный критик, введший в оборот выражения авангард и русский сезаннизм.
В 1916—1917 годах художником были созданы иллюстрации к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник».
В 1918 году Бенуа возглавил Картинную галерею Эрмитажа, издал её новый каталог. Продолжал работу как книжный и театральный художник и режиссёр, в частности, работал над постановкой и оформлением спектаклей петроградского Большого драматического театра. В 1925 году принял участие в Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств в Париже
В 1926 году А. Н. Бенуа покинул СССР. Жил в Париже, где работал над эскизами театральных декораций и костюмов. Участвовал в балетной антрепризе С. Дягилева «Ballets Russes» как художник и автор-постановщик спектаклей.
Скончался 9 февраля 1960 года в Париже. В последние годы работал над обстоятельными мемуарами.
Из воспоминаний Александра Николаевича Бенуа «Жизнь художника»

Наиболее нежное и глубокое чувство я питаю к Петергофу. Быть может, известную роль тут сыграло то, что я с Петергофом познакомился в первое же лето своего существования, ибо мои родители в те годы всегда уезжали на дачу в Петергоф; переехали они туда и в 1870 году, еще когда мне минуло не более месяца.
В Петергофе же в следующие годы я стал впервые «осознавать» окружающее, да и в дальнейшем Петергоф не переставал быть «родным» местом для всей семьи Бенуа. В нем всегда проводили лето мои братья, в Петергофе начался мой «роман жизни», в Петергофе же живали не раз и я с собственной своей семьей. Но есть и вообще в Петергофе что-то настолько чарующее, милое, поэтичное и сладко-меланхоличное, что почти все, кто знакомятся с ним, подпадают под его чары

...Большой радостью для Миши и его семьи была жизнь летом на собственной даче в Петергофе. Участок этот с одной стороны упирался в смежный парк «собственной его величества дачи», а с другой он прилегал к коттеджам, построенным в английском вкусе Леонтием для себя и для своего зятя А. Э. Мейснера. Мишину виллу — самую большую из трех — трудно было счесть за архитектурный шедевр, но удобное расположение многочисленных, не особенно больших, но уютных комнат, искупало то, что ей не хватало в смысле внешней декоративности.
Совершенно прелестен был сад, разбитый вдоль самого берега моря. Мостки с перилами на тоненьких столбиках вели от него к собственной купальне и к маленькой пристани, где всегда ждал хозяина «тузик», на котором и переправлялись к яхте, стоявшей в море на более глубоком месте. ...

....Еще больше гостей у Альбера и Маши бывало летом, в дачной обстановке, где многие оставались ночевать, а то и проводили несколько дней под гостеприимным кровом моего брата и в той чарующей атмосфере, которую без всяких усилий умела создавать его жена. Такое присутствие многочисленных гостей приняло прямо хронический характер, когда Альбер, начиная с лета 1883 года, стал жить в «открытой» им деревушке Бобыльской, находившейся в двух верстах от Петергофа и расположенной у самого берега Финского залива, между двух обширных парков. Тот, что лежал на запад, входил в состав так называемой Собственной его величества дачи и сливался с еще более пространным парком герцогов Лейхтенбергских, а тот, что лежал на восток, принадлежал принцу А. П. Ольденбургскому и его супруге Евгении Максимилиановне (дочери в. к. Марии Николаевны).
Гостил и я у Альбера и Маши в Бобыльской на правах ближайшего родственника, но в сущности я и не гостил, а жил месяцами, имея свою комнату и все предметы, без которых я не мог обходиться. ….

Ах, каких я изумительных громадных кузнечиков ловил на дубовой полянке. Как безжалостно я их и всяких жуков и бабочек нашпиливал на булавки, предварительно умертвив их эфиром (а однажды на берегу моря я словил и скорпиона, честное слово — то был скорпион!). Какие волшебные прогулки я совершал, бродя по тенистым, в лес переходящим аллеям Лейхтенбергского парка и добираясь по шоссе до Петергофа и вступая под сень Нижнего Сада или Английского Парка. И еще какое наслаждение — пожалуй наиболее сладкое и острое — купанье в море! Стоило сделать шагов тридцать от калитки альберовской дачи, перейти через береговую дорогу, спуститься по невысокому валу из крупного булыжника, и уж под босыми ногами ощущаешь плотный песок, а еще через пять-шесть шагов на пальцы ног начинает набегать нагретая солнцем волна! Любители и виртуозы купанья жаловались на то, что в Бобыльске приходится идти очень далеко, пока глубина воды не окажется достаточной для плавания, но я плавать не умел . ….

В последующие годы у каждой дачи в Бобыльске были построены мостки, а на концах их раздевальные будочки (эти жиденькие постройки придавали под вечер что-то японское пейзажу), но в первое наше бобыльское лето (1883) такие мостки с купальней были только у дачи богатого фабриканта Сан-Галли и туда были приглашены купаться наши дамы — Маша и Соня и вообще взрослые из альберовской компании.

Александр Николаевич  Бенуа «Жизнь художника»